Став самодержавной Русской императрицей, тридцатитрехлетняя Екатерина II привычно, то есть с холодной головой, подвела итоги. Она сама их опишет позднее: «Флот был в упущении, армия в расстройстве, крепости разваливались… На штате-конторе было семнадцать миллионов долгу… К заводам приписных крестьян я нашла сорок девять тысяч в явном ослушании и открытом бунте против заводчиков и, следовательно, власти той, которая их приписала к заводам. Монастырских крестьян и самых помещичьих почиталось до полутораста тысяч, кои отложились от послушания и коих всех усмирить надлежало…»

Но главное бедствие – «шатание в умах». Ведь теперь на русской земле находились одновременно целых три законных Государя, которым в разное время присягнула страна: Император Иоанн Антонович, к тому времени уже двадцать лет просидевший в камере Шлиссельбургской крепости; свергнутый внук Петра Великого – Император Петр Третий, к тому же законный муж Екатерины; и, наконец, она сама – нынешняя Императрица.

Русская железная маска

После загадочной смерти Перта III, оставался второй Император – со столь же весомыми правами, которому также успела присягнуть Россия и который почти год правил страной, правда, из колыбели. Из этой колыбели его переселили сначала в заточение в Холмогорах, а потом в камеру Шлиссельбургской крепости. Ему сменили имя. Видеть его могла только охрана. Он обязан был прятаться за ширмами, когда приносили еду… Так прошла четверть столетия. Но в имени Императора Иоанна по-прежнему звучала угроза для новых правителей.

После воцарения Петра Третьего заботливый Фридрих послал Петру письмо, призывая бдительно охранять арестанта и держать его в строгости. «И коли будет бить охрану, наказывать плетьми», – советовал просвещенный монарх. Петр Третий лично посетил арестанта, но никак не облегчил его участь…

Екатерина запомнила предостережения Фридриха. К тому же возрожденная ею тайная полиция сообщила Императрице, что имя «Иванушка» замелькало в разговорах некоторых офицеров, не получивших желаемого в результате переворота. Даже среди гвардейцев, ее сторонников, понимавших шаткие права Екатерины на трон, начала зарождаться трогательная, очень русская идея о том, как оставить ее на престоле и одновременно наградить безвинного страдальца: Екатерина просто должна… выйти замуж за Иванушку!

Императрица с серьезностью отнеслась к ситуации. Она лично навестила несчастного. Побывав в камере совсем не долго, объявила, что он «косноязычен» и «решительно лишен…разума и смысла человеческого». И написала заключение: «Иван не был рожден, чтобы царствовать… Обиженный природою, лишенный способности мыслить, мог ли он взять скипетр…»

Здесь Екатерина привычно лукавила. Она не могла не знать о том, что по распоряжению Елизаветы решено было проверить, знает ли Иоанн о своем происхождении. Сергей Михайлович Соловьев пишет, что за два года до ее посещения один из охранников, капитан Овцын, «спросил у арестанта, кто он? Сначала ответил, что он человек великий и один подлый офицер то у него отнял и имя переменил. Потом он назвал себя принцем». То есть Иоанн, будто бы лишенный разума, тем не менее помнил, что с ним сделал в младенчестве капитан Миллер, отнявший его у родителей! Знал, что он «великий человек».

Так что все заявления о его неграмотности и слабоумии являлись ложью.

«Живого никому его в руки не отдавать»

И, оценив ситуацию, Екатерина поручает надзор за ним Панину. Понимает, что у них сходные интересы. Панин мечтает увидеть на престоле своего воспитанника ( будущего Павла Первого) , и для него, как и для нее, живой Иоанн – угроза.

Панин тотчас реформирует охрану. Теперь «колодник Григорий» поручен надзору двух офицеров – Власьева и Чекина. Коменданту крепости Бередникову строжайше запрещено вмешиваться в их дела. По всем вопросам Власьев и Чекин должны непосредственно обращаться к Никите Панину, который разъяснил им: «Разговоры вам употреблять с арестантом такие, чтоб в нем возбуждать склонность к духовному чину, то есть к монашеству, и что ему тогда имя надобно будет переменить, а называть его будут вместо Григория Гервасий…» (Святой Гервасий – имя раннехристианского мученика).

И далее последовала инструкция Панина (читай – Екатерины): «Ежели… случится, чтоб кто пришел с командою или один, хотя б то был и комендант… без именного за собственноручным Ее Императорского Величества подписанием повеления или без письменного от меня приказа, и захотел арестанта у вас взять, то оного никому не отдавать и почитать все то за подлог или неприятельскую руку. Буде же так оная сильна будет рука, что спастись не можно, то арестанта умертвить, а живого никому его в руки не отдавать».

Сразу после восшествия на престол Екатерина возобновила деятельность тайной полиции, и уже вскоре последовали аресты несчастных болтунов, говоривших о правах на трон «законного Царя Иванушки». Иоанн был для нее живым укором. Ведь она, госпожа Просветитель, оставила несчастного, виновного лишь в происхождении, гнить в каземате. Все это мешало ее образу, который отважная Императрица начала создавать в Европе.

Но «решимость Правителя», о которой она писала в «Записках», не оставила ее и в этом случае. И в 1764 году инструкция Панина-Екатерины сработала.

В охране Шлиссельбургской крепости, где томился несчастный Иоанн Антонович, периодически нес караульную службу подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Мирович.

Мирович был очень беден, хотя происходил из когда-то богатой малороссийской казацкой верхушки. Дед его, полковник, был сподвижником Мазепы. Вместе с Мазепой он изменил Петру, переметнулся к Карлу Двенадцатому. После поражения Карла дед бежал в Польшу, бросив семью. Отец Мировича тайно ездил встречаться с ним. В результате отец очутился в Сибири, все их имущество конфисковали. В ссылке, уже в Тобольске, и родился Мирович.

Свое знатное происхождение он, внук изменника, должен был скрывать. Нуждаясь в деньгах, Мирович много раз просил вернуть хотя бы часть конфискованного имения деда, назначить хоть какую-то пенсию нуждающимся сестрам. Во всех прошениях отказали. Тогда Мирович пришел за помощью к гетману Кириллу Разумовскому, который был в те годы фактическим Царем Малороссии. Однако обычно щедрый Разумовский денег не дал, но будто бы посоветовал удальство: «Ты молод, схвати судьбу за чуб». И если все это правда, возникал вопрос: не захотел ли Разумовский помочь Екатерине избавиться от несчастной тени? Зная, где служит проситель, не подтолкнул ли он его на отчаянный шаг? Впрочем, сам Мирович не мог об этом шаге не думать… История Елизаветы, история Екатерины кричали о легкости переворотов…

Здесь же, совсем рядом с Мировичем, находился Император, которому присягнула страна; страдалец, у которого похитили корону. Надо было только показать его народу. А для этого – всего лишь взбунтовать караул. Захватить и объявить правителем законного Императора…

Скорее всего, власть знала о планах Мировича и о том, когда его планы начнут осуществляться. Тогда что же? Это было сотрудничество Мировича с властями?

Предоставим дать ответ самому читателю. Скажем лишь, что именно в тот момент Екатерина покинула столицу (она – первый правитель после Петра Великого, объезжавший свои владения). И во время убийства Иоанна ее в столице не было – она находилась в Риге.

Далее Мирович подозрительно точно осуществил все так… как было написано в инструкции Панина-Екатерины! «Ежели… случится, чтоб кто пришел с командою или один, хотя б то был и комендант… без именного за собственноручным Ее Императорского Величества подписанием повеления или без письменного от меня [Панина. – Э. Р.] приказа… то арестанта умертвить, а живого никому его в руки не отдавать».

И офицер Мирович, и охрана действовали точно по инструкции. Мирович взбунтовал караул, арестовал коменданта и сумел ворваться в камеру Иоанна Антоновича. Но как только началась заварушка, тюремщики Власьев и Чекин получили право выполнить инструкцию.

И когда Мирович с солдатами появился в камере, на полу его ждал заколотый тюремщиками узник. Мирович подошел к телу, «поцеловал руку, велел положить на кровать и вынести на улицу».

Подозрительный заговорщик

Так закончился заговор, будто составленный для убийства несчастного Иоанна. Расследованием руководила из Риги сама Екатерина. В Петербурге дело поручили главному надзирателю за содержанием Иоанна – Никите Панину.

Недаром она писала о Панине Понятовскому: «самый искусный, самый смышленый и самый ревностный человек при моем дворе»

«Смышленый» знал, как надо вести это следствие. Но пока шло (точнее, летело) следствие-разбирательство, непрерывно мчались курьеры между столицей и Ригой. Екатерина доверяла Панину, но… руководила делом сама. Она всегда будет руководствоваться отечественным призывом: «Доверяй, но проверяй!»

Следствие необычайно быстро выяснило, что Мирович все задумал один. Тайных сообщников никаких не имел. Панина будто не интересовал главный вопрос: не лжет ли подсудимый, заявляя, что в заговоре был один?

Поспешно закончили дело, и столь же поспешно чрезвычайным судом Сената и Синода Мирович был приговорен к смерти.

Екатерина написала Панину благодарственное письмо: «Никита Иванович! Не могу я довольно Вас благодарить за разумные и усердные ко мне и Отечеству меры, которые вы приняли по шлюссельбургской истории… и много-много благодарю вас за меры, которые вы приняли и к которым, конечно, нечего больше прибавить…» Вероятно, ей также хотелось побыстрее закончить дело. Черкасова заставили извиниться перед собранием!

Торопливое расследование и поспешный приговор, видимо, соответствовали желанию Императрицы…

Мирович ехал на казнь, как пишут очевидцы, «со странно спокойным, даже довольным лицом». Был ли Мирович спокоен потому, что знал: на эшафоте помилуют – ведь при Елизавете и Петре Третьем смертных казней не было, или имелась совсем другая причина, по которой он также знал, что никакой казни не будет? Впрочем, и народ ждал помилования – Мирович пострадал за помощь невинной душе, «несчастному Иванушке». Но Мировича обезглавили.

Хранители тайны

Убийцы Иоанна Антоновича – капитан Данила Власьев и поручик Лука Чекин – на следствии вели себя крайне немногословно. Не упоминали о секретной инструкции, сказали лишь, что «исполнили долг». За исполнение долга Власьев и Чекин получили по 7 тысяч рублей и были тотчас отставлены от службы… с сохранением жалованья! Оба отправились жить в провинцию. Оба дали подписку «под страхом лишения чести и живота… жить всегда в отдалении от великих и многолюдных компаний, обоим вместе нигде в компаниях не быть… в столичные города без крайней нужды не ездить, и если придется ехать, то не вместе, и об известном событии никогда не говорить».

Посмертное путешествие Императора Иоанна

Как писала Екатерина, убитого Императора Иоанна Антоновича захоронили тайно в Шлиссельбургской крепости, но…

В день его убийства принц Брауншвейгский и дети продолжали жить в Холмогорах под строжайшей охраной…

Уже в наши дни в Холмогорах у самой церкви нашли удивительное захоронение. Это был гроб с телом молодого человека, умершего от множества травм: тупая травма головы, перелом в основании черепа, колотые ранения… Видимо, он упорно боролся за жизнь, когда последовал последний удар – шпагой. Этот удар в сердце был нанесен сзади… Возможно, это и есть тело Императора Иоанна, как полагают некоторые исследователи. Как очутился в Холмогорах труп несчастного Императора – можно только догадываться...

/из книги «Бабье царство. Русский парадокс»/

Встречаясь с тайнами истории.

История создается людьми. Слова, которые они говорили, дела, которые совершались ими, —многое до сих пор остается тайной истории. И, возможно, останется ею навсегда.

28 июля 2025. Санкт-Петербург. Эдвард Радзинский. Авторский вечер. Новая программа из цикла «Встречаясь с тайнами истории». Билеты в продаже! radzinskiy.com

Реклама. ООО «Агентство «Студия-1», ИНН 6685081200. Erid: 2SDnjcd8u7b

Кто станет героем вечера, мы не узнаем до последнего момента, но нас ждет магия исполнения Радзинского, внутри которой исторические события оживают и становятся почти реальными.